missio
персоналии
события
сми о нас
исследования
проекты
издательство
образовательная программа
статьи
рефераты
ссылки
связаться
команда
сотрудничать
 Поль Вирилио "Информационная бомба. Стратегия обмана"Пер. с фр. И.Окуневой. — М.: Гнозис, Фонд «Прагматика культуры», 2002. — 191 с. Тираж 1500 экз.ISBN 5-7333-0200-3 Рубрика — «диагноз современности». Жанр — «тезисы». Амбициозная попытка учредить язык нового тысячелетия. Неологизмы: «телеприсутствие», «глобалитаризм», «трансполитика», «метагеофизика», «метаполитика», «мегаполис», «трансгоризонт», «социокибернетика», «кибермир», «кибербомба», «киберпреступление», «трансчеловек». Очень по-французски: диагноз («кризис») поставлен, но при этом не совсем ясно, каковы же все-таки нозологические установки автора: «кризис» — это «болезнь», или это «мутация», «рост», «эволюция»? Разбирайтесь сами. Вот вам дайджест: Современная наука: установка не на «истину», а на «эффективность», или, что то же самое: не на «аналоговое», а на «цифровое». Раньше наука «устанавливала», «открывала» и «представляла», сегодня мы имеем «устранение истины» и «ускорение реальности до полного исчезновения». Аристотелева метафизика присутствия предполагает какую-то иерархию сущностей, систему мест, разделенных пространством и временем, в том смысле, что существуют объекты, для достижения которых необходимо усилие, напряжение способностей. «Индия», которую стремится завоевать Александр Македонский. «Истина», которую стремится познать Философ. На сегодняшний день эта метафизика исчерпала все ресурсы. География уже исчезла: все расстояния эффективно преодолены. Доступ к истине также не составляет проблемы: достаточно нажать кнопку новостного канала. «Для американских военных чиновников глобальное оказалось внутри конечного мира, замкнутость которого порождает многочисленные материально-технические проблемы. А локальное стало внешним, периферией, если не сказать, разросшейся окраиной мира! <…> Таким образом, для генерального штаба армии Соединенных Штатов зернышки яблок находятся уже не внутри, а вне яблок, как и дольки апельсинов вне самого апельсина: кожура вывернулась наизнанку. Внешнее — это не только кожа, поверхность земли, это также все in situ, все локализованное, находящееся именно там или именно здесь». Различия между внутренней и внешней политикой больше не существует, как не существует четко разделенных «внутри» и «снаружи». Это как если бы в монаде Лейбница (монада — метафизическая точка, которая, будучи спроецированной в тело, дает точку зрения) больше не осталось никаких неясных перцепций. Лейбниц, как мы помним, отрицает существование единой и универсальной точки зрения, в которой весь мир был бы актуальным. Но точка зрения «Пентагона и Госдепартамента США» именно такова, и посредством массовых телекоммуникаций любой человек может инкорпорировать в свое тело эту точку зрения. Все складки распрямились, все монады слились в одну, возникает «мировой метаполис, центр которого везде, а окружность — нигде». Бог, оказывается, вовсе не умер. Он просто сменил прописку: теперь он обитает в суперкомпьютерах американского военного ведомства. В мире больше не осталось светотени: все его укромные уголки вырваны из тьмы резким светом новых солнц — военных спутников и live cams в недавно окультуренной военной сети Интернет. «Видение», которое раньше было духовной практикой конечного человеческого существа, теперь вынесено вовне. Человек с его «способностями» и «разумной душой» оказался не у дел. Взгляд, который в эпоху Ренессанса обрел перспективу и устремился за линию горизонта, наконец обогнул земной шар. «Так как больше нет горизонта, к которому можно было стремиться, изобретаются новые, подложные горизонты». Чувственное восприятие утрачивает свой объект, предметы утрачивают глубину и протяженность, материя лишается присущей ей косности и инертности. Эманация Божественного Света завершена. Грех искуплен. Плоть одухотворена. Получается, что все эти древние мистико-метафизические конструкты были туфтой, обманом. Преображение телесности, как полагает Вирилио, вовсе не означает достижения какого-то нового, лучшего «качества» жизни. Вот, например, феномен массового чтения. «Промышленное книгопечатание побуждает к чтению в одиночестве, то есть в тишине, и мало-помалу лишает людей навыков говорения и слушания, необходимых для чтения вслух (публичного, полифонического…), распространенного в эпоху, когда рукописи были относительно редки. Тем самым книгопечатание приводит к обеднению языка, который утратил не только свою социальную выразительность (т. е. изначальную способность выражать свои мысли), но и выразительность пространственную (акцентирование и просодию). Поэтика народной речи вскоре угасла, умерла — как говорится, испустила дух — и растворилась в академизмах и плоском языке пропаганды и рекламы». Слова уступают место непосредственности картинки в реальном времени. Скоро нам уже нечего будет сказать друг другу и у нас не будет времени это делать, потому что мы разучимся слушать или говорить, как сейчас мы уже не в состоянии хорошо писать. «После быстрого растворения множества родоплеменных диалектов в академическом языке развитых наций, сейчас уже забытом в угоду всеобщему словарю e-mail, жизнь планеты становится все более похожей на историю без слов, немое кино, роман без автора, комиксы без реплик». Во всех смыслах этого слова «человек» уже не является эталоном мира, мерой всех вещей. Больше не существует «места», которое раньше занимал «человек» и из которого осуществлялось «понимание» и производилась «история» и «политика». «Что мы выберем: медленную и осмотрительную, обусловленную географическим положением демократию, по типу прямой демократии собраний швейцарских кантонов, или ее медиатизированную live-демократию, по образцу измерения рейтинга аудитории коммерческого телевидения или проведения опросов общественного мнения? Проблема, стоящая перед нами сегодня, не что иное, как проблема непосредственности и мгновенности в политике. Откажемся ли мы от власти человека над своей историей, подчинимся ли мы авторитету машин и тех, кто их программирует? Увидим ли мы механическую передачу власти политических партий электронному или еще какому-нибудь оборудованию?» Все это можно обобщить посредством оппозиции «феноменология / отрицание феноменологии». «Феноменология» здесь — это традиционный способ познания, предполагающий способность человека к совершению определенных действий, как то: усмотрение «сущности», установление «подобия» (analogon), выявление «смысла», очерчивание пространственного и временного горизонта вещей и событий. Отказ от всего этого в пользу «автоматизированной обработки знаний» и «сверхбыстрой коммуникации» — это отказ от какой бы то ни было осмысленной деятельности и от действия вообще, которое составляет сущность человека как вида. Это называется «чистая война»: «Подспудная цель технических изобретений конца тысячелетия состоит в том, чтобы сделать информационными все военные и гражданские отношения. И последней преградой тому представляется <…> сама жизнь, человек — отдельный мир человека, — которого нужно захватить или уничтожить любой ценой ради индустриализации всего живого». Русский Журнал / Круг чтения / Шведская полка www.russ.ru/krug/vybor/2002073 Шведская лавка # 79 Дата публикации: 31 Июля 2002 Выпуск подготовил Роман Ганжа
|
Комментарии:к данной статье нет комментариев |
