Дэвид Тросби

Традиционно экономисты различают три типа капитала – физический, человеческий и природный. В данной работе автор предлагает дополнить эту классификацию четвертым типом капитала – культурным. Под культурным капиталом подразумевается объект, обладающий некоторой культурной ценностью. Тросби рассматривает различные интерпретации этого термина в других общественных науках (в частности, у П. Бурдье) и противопоставляет их предлагаемой в статье экономической интерпретации данного термина.

Статья анализирует взаимосвязь между культурной и экономической ценностью, на которой основана экономическая концепция культурного капитала, и рассматривает возможные сферы применения понятия культурного капитала для целей экономического анализа. В частности, исследованию подвергаются вопросы, связанные с экономическим ростом, его устойчивостью (sustainability) иинвестиционной оценкой (investment appraisal). В заключении статьи изложены некоторые возможные направления теоретических и эмпирических исследований в этой области.

Термин «культурный капитал» широко использовался в социологии культуры. П. Бурдье, который ввел его в широкое обращение, выделял три разновидности культурного капитала – воплощенный, объективированный и институционализированный. Воплощенный культурный капитал обозначал определенного рода умения и навыки, которыми обладает тот или иной человек. Объективированный («опредмеченный») культурный капитал обозначал «символическую составляющую» различных товаров. Институционализированный культурный капитал обозначал различного рода свидетельства, удостоверяющие ценность воплощенного в человеке культурного капитала в глазах общества (например, дипломы, почетные звания и т.п.).

Поскольку важнейшим из этих видов капитала считался воплощенный, социологическое понятие культурного капитала обнаруживало чрезвычайное сходство с широко употребляемым в экономической теории понятием «человеческого капитала». Это было особенно заметно в эмпирических исследованиях связанных с культурным капиталом, когда социологи и экономисты называли разными словами одно и то же.

Автор подходит к определению культурного капитала постепенно. Он утверждает, что культура служит выражением характерных для общества черт образа действий и мыслей, а что-либо, выражающее эти общие черты, обладает культурной ценностью [1] . Далее предполагается, что каждый человек может численно оценить культурную ценность любого объекта, и что для некоторых объектов, индивидуальные оценки их культурной ценности в достаточной степени совпадают. Если это так, то мы можем проранжировать набор объектов по уровню «общественной» оценки их культурной ценности.

Исходя из вышесказанного, Тросби определяет носитель культурного капитала как объект, обладающий культурной ценностью [2] , а сам капитал – как эту ценность. Подобно любому капиталу, культурный капитал может, в свою очередь, создавать поток товаров и услуг, которые будут иметь как культурную, так и экономическую ценность.

Подобно тому, как это делается для обычных активов, Тросби проводит деление культурных активов на материальные и нематериальные. К первому типу относятся материальные объекты — как естественного происхождения, так и созданные рукой человека, и любые частные блага, обладающие культурной ценностью. Ко второму относятся идеи, традиции, верования и ценности, присущие какой-либо группе и объединяющие ее, а также общественные блага [3] (например, музыка и литература). И материальные, и нематериальные культурные активы способны участвовать в производстве новых (частных и общественных) благ (в том числе и культурных активов), которые могут непосредственно потребляться или, в свою очередь, служить промежуточным продуктом в производстве других благ (например, посещение музея Рембрандта может служить источником вдохновения для художников, достопримечательностью для привлечения туристов, и т.п.).

Тросби предлагает несколько возможных вариантов применения концепции культурного капитала в экономическом анализе.

Во-первых, она может пролить свет на традиционно туманную взаимосвязь экономической и культурной ценностей, и, следовательно, круг проблем, связанных с ценообразованием на культурные блага. Для материальных культурных активов часть экономической ценности напрямую связана с оценкой их культурной ценности. В отношении нематериальных культурных активов ситуация сложнее – при оценке через рыночный механизм их собственная экономическая ценность оказалась бы близкой к нулю из-за невозможности их продать. Однако те блага, которые производятся с помощью нематериальных культурных активов, имеют и культурную, и экономическую ценность. Хотя между культурной и экономической ценностью нет прямой функциональной связи, они достаточно коррелированны, т.е. иерархии культурных благ, построенные по экономической и по культурной ценности, будут похожи, но не идентичны.

Во-вторых, может оказаться полезным рассмотреть культурный капитал с точки зрения макроэкономики, а именно, через его влияние на выпуск и экономический рост. При наблюдающемся переходе развитых стран к постиндустриальной модели развития, интуитивно понятно, что символическая составляющая будет занимать все более важное место в структуре производства и потребления. Включение в производственную функцию культурного капитала позволит оценить его влияние на выпуск и экономический рост, и, тем самым, точнее прогнозировать эти величины. Рассматривая культурный капитал в качестве отдельного фактора, мы также сможем более реалистично оценить продуктивность остальных. Используя понятие культурного капитала, мы можем расширить свое понимание устойчивости экономического роста. Если культурный капитал нации через поведение людей влияет на процессы, происходящие в экономике, характер и продуктивность ее работы, его истощение вызовет те же разрушительные последствия, что и разрушение экосистем и исчерпание природных ресурсов. Наконец, значительные теоретические и практические результаты может принести применение в отношении культурного капитала традиционных инструментов инвестиционного анализа. Многочисленные попытки сделать это, предпринимавшиеся в рамках экономики культуры, служат косвенным доказательством высокого интереса к этой теме. В качестве примера практического применения этого подхода можно назвать сравнительный анализ инвестиционных проектов в области культуры. Успех в реализации этого подхода зависит, прежде всего, от возможности численно оценить потенциальную готовность платить за культурную ценность.

* Реферат статьи: D. Trosbi «Cultural capital»//Journal of Cultural Economics 23: 3–12, 1999.

[1] Например, стихотворение выражает знакомое многим читателям состояние души; старое здание символизирует какое-либо событие истории, объединяющей нацию; общий язык служит средством выражения и передачи культурных посланий.

[2] Строго говоря, Тросби пишет о «запасе культурной ценности, воплощенной в объекте», но тогда в его рассуждениях появляется изъян: поскольку объективных методов оценки этого «объема» не существует, разумно было бы говорить не о самом к.к., а о его оценке индивидом или обществом. Однако, некоторые фрагменты в его дальнейших рассуждениях заставляют предположить, что Тросби имеет в виду именно «объективный» к.к. или культурную ценность, определением которых экономическая наука в принципе не занимается.

[3] Общественное благо - благо, при потреблении которых одним человеком полезность других его потребителей не уменьшается, и доступ к которому трудно или невозможно запретить. Помимо непосредственной полезности, которую общественное благо приносит своим пользователям, его существование порождает положительные внешние эффекты для всего общества в целом. Для людей представляют ценность, во-первых, существование этого блага (существование культуры ценно даже тем, кто непосредственно ей не пользуется), во-вторых, потенциальная возможность его потреблять (люди ценят возможность пользоваться плодами культуры, даже если не делают этого в данный момент) и, в третьих, возможность передать его своим потомкам.