Концепция научных исследований фонда «Прагматика культуры»
Одно из главных направлений деятельности Фонда Прагматика
культуры состоит в организации, проведении и поддержании
научно-исследовательских работ. Их тематическая ориентация
основывается на исследовательской концепции прагматики
культуры (А. Долгин), которая тесно связана с современными
течениями в философии, социологии, экономике, психологии,
истории и других дисциплинах, стремящихся осмыслить современное
состояние культуры (под чем понимается в первую очередь
сфера искусства и художественной культуры) и рассмотреть
ее историю с позиций новых методологических подходов.
Ориентация этого широкого исследовательского течения
определяется объективным социально-экономическим состоянием
ряда современных обществ. Подходящей и устоявшейся характеристикой
этого состояния является понятие «общество потребления»,
поскольку одна из его основных особенностей состоит в переориентации социальных и индивидуальных установок с вопросов производства и эффективности производства на вопросы потребления и оптимизации потребления. Несмотря
на то, что актуальность этого поворота обнаруживает себя
неравномерно в различных странах и среди различных социальных
групп, данное состояние как цель и нормирующий идеал определяет
— в форме различных, а иногда и противоположных политических,
социальных и экономических программ — направления вектора
эволюционирования всех основных групп и обществ, включенных
в систему мировой экономики и вовлеченных во взаимосвязь
современного исторического процесса. Потребительская социальная
и индивидуальная ориентация может быть объектом различных
оценок, что никак не затрагивает самого факта ее наличия
и распространения. Ее генезис определяется всем комплексом
мировоззренческих, экономических и социально-политических
трансформаций, инициированных западной цивилизацией и на сегодняшний день определяющих глобальную систему мировых
коммуникаций и взаимодействий.
Динамика перехода от общества производства к обществу
потребления обнаруживает себя в ряде модификаций, из которых
важнейшими в перспективе прагматики культуры являются
следующие:
достижение пределов роста деятельности, нацеленной
на денежную капитализацию, и смещение интересов в сторону
оптимизации необязательной занятости;
рост культурного производства и, соответственно, потребления
культуры как наиболее эффективной стратегии потребления,
не ограниченной пределом полезности, свойственного
материальным благам (включая деньги);
диверсификация культурного производства и моделей
культурного потребления;
изменение и интенсификация форм и средств культурного
производства, опирающихся на механизмы технического
воспроизводства продуктов культуры и тем или иным образом
определяющих себя через отношение к этим механизмам;
изменение характера и качества информационных каналов,
обеспечивающих доступ к ресурсам культурного типа;
размывание границ социальных групп, из которых традиционно
формировалась аудитория потребителей культуры, вызванное
эксплозивным ростом числа потребителей культурной
продукции;
нарушение прямых корреляций между социально-экономическим
статусом и габитусом культурного потребления;
детрансцендентализация систем социальных и индивидуальных
целей и ценностей, завершающая длительный процесс секуляризации
идеологий западного типа и ориентации;
эрозия традиционных канонов, оппозиций и иерархий,
нормирующих культурное воспитание и определяющих модели
потребления культуры и системы ее оценок;
модификация воспитательной и образовательной парадигмы,
переориентирующейся с целей жесткой социально-ролевой
и узкопрофессиональной адаптации на подготовку мобильных
социальных агентов, наделенных творческой спонтанностью
и широким неспециализированным интеллектуальным и культурным
кругозором.
Все эти фундаментальные сдвиги в сфере культуры тем или
иным образом находят свое выражение в концепциях постиндустриального
общества, общества потребления, завершения эпохи модерна
и т. д. Нельзя ожидать, что не располагая методическими
подходами и категориями, набором теорий, а также утопических
проектов возможно понимать существо указанных процессов,
оказывать на них прогнозируемое влияние, а также ориентироваться
в возникающем новом культурном ландшафте.
Проведение исследований в области потребления культуры
и культуры потребления требует существенной переориентации
традиционных исследовательских стратегий и установок.
Эти стратегии основываются на ряде неявных ценностных
предпочтений, вырастающих из недр мифологической и религиозной
культуры западной цивилизации. Большинство этих предпочтений
и установок могут быть сведены к двум основным неявным
принципам, определяющим аспекты рассмотрения, предметность
и методические подходы к сфере культуры. Согласно первой
из них, иерархию достойных исследования предметов венчают
процессы труда и механизмы производства, тогда как вопросы,
связанные с потреблением, необязательным времяпрепровождением
и т. п., относятся к категории второстепенных, избыточных
или, в лучшем случае, служебных. Эта исследовательская
установка уходит своими корнями глубоко в плоть христианской
европейской цивилизации, для которой удел человеческого
существования состоял прежде всего в том, чтобы "в поте
лица» добывать хлеб свой насущный, и которая — уже с точки
зрения секуляризованной науки и философии — продолжает
рассматривать труд и производительную деятельность как
базовую антропологическую характеристику человека.
Вторая предпосылка связана с представлением о сакральности
процессов порождения продуктов культуры и, соответственно,
с полумистическим характером их потребления. Несмотря
на ряд значительных критических усилий, направленных на десакрализацию продуктов культурного производства и института
авторства, предпринимаемых ведущими западными интеллектуалами
начиная с 30-х годов XX века, современный художник продолжает
быть окруженным лишь слегка поблекшей аурой древних сивилл
и пророков, черпающих свое вдохновение из непостижимых
источников, загадочных в своих поступках и стратегиях
поведения. Данная идеология продолжает воспроизводиться
в современном искусстве, отказывающемся от претензии на производство «вечных» культурных ценностей, в качестве
форм непрозрачной для непосвященных легитимации существования
и функционирования институтов культурного производства.
В рамках научного дискурса та же идеология обнаруживает
себя в виде представления о не поддающейся дальнейшему
анализу естественной склонности к творчеству: Карл Маркс
и Людвиг фон Мизес — представители диаметрально противоположных
направлений экономической и политической мысли и в то же время важнейшие представители экономической мысли XIX-XX
вв. — оба сходятся в том, что художественный гений извлечен
из социально-экономических процессов общества, создавая
свои произведения в силу непреодолимых естественных побуждений
— «так, как шелкопряд прядет свою нить». Однако генезис
такого отношения к художественному творчеству довольно
уверенно может быть прослежен лишь с рубежа XVIII-XIX вв., что является темой самостоятельного исторического
исследования.
Помимо этих установок, так или иначе вытесняющих сферу
культурного производства или культурного потребления из области научных интересов и передающих ее в сферу спекулятивного
дискурса, огромное влияние на тему положения культуры
в современном обществе оказала мощное редукционистское
направление, так или иначе сводящее феномены культуры
к «базисным» социальным и экономическим структурам, лишь
воспроизводящим себя на другом материале — материале культуры.
В этой перспективе, тем или иным образом связанной с марксистским
представлением об идеологии, культурное потребление является
объектом критики, призванной эксплицировать его репрессивную
структуру, символически воспроизводящую, легитимирующую
и окончательным образом закрепляющую социально-экономическое
неравенство в обществе. В другой своей ипостаси та же
позиция обнаруживается в концепции «диктатуры культуры»
(А. Грамши), опираясь на которую можно оказывать
обратное влияние на социальные и экономические процессы.
Эта модель, однако, уже не отвечает складывающемуся новому
глобализированному мировому порядку, где исчезает или
радикальным образом трансформируется традиционная для
индустриального, локализованного в рамках национального
государства капитализма иерархия неравенства, и где капитал
больше не нуждается в традиционных средствах культурной
легитимации, имеющих национально-государственную локализацию
(Ф. Джеймисон).
Для того, чтобы выработать новый взгляд на роль и место
культуры в современном обществе, указанные исследовательские
установки следует серьезным образом пересмотреть и выработать
новые категориальные схемы анализа культуры, а также стратегии
культурного производства и потребления. Начиная со второй
половины 20-го века работа по переосмыслению исследовательских
стратегий культуры активно ведется в западном мире по различным направлениям, которые репрезентирует американская,
британская и французская социология культуры и социология
общества потребления, а также исследовательская программа,
в рамках которой проводятся исследования по экономике
культуры. Одна из задач, которую ставит себе прагматика
культуры, состоит в том, чтобы способствовать актуализации
данной проблематики в отечественной научносследовательской
среде и внесению ее в контекст российских интеллектуальных
дискуссий.
Собственная научно-исследовательская программа Фонда
предполагает инициирование, организацию и проведение исследовательской
работы по целому ряду проблем, простирающихся от фундаментальных
философских тем, связанных с современным состоянием культуры,
до конкретных эмпирических вопросов, связанных с функционированием
современного рынка культуры. Их общая ориентация задается
междисциплинарным подходом, сложность которого состоит
в том, чтобы, с одной стороны, говорить о культуре не на языке самой культуры (на что традиционно ориентирован
эстетический дискурс), но на языке тех моделей, которые
предлагаются в экономике, социологии и в других дисциплинах,
и, с другой стороны, избегать обычных для такого рода
идиосинкразий редукционистких заблуждений, связанных с тем, что принятая модель описания некритически понимается
за окончательное объяснение рассматриваемого феномена.
Данный подход может быть дифференцирован согласно возможным
предметным и методическим установкам по целому ряду направлений,
организующей проблемой для которых выступает вопрос
о ценообразовании в искусстве. Этот вопрос проистекает
из того удивительного обстоятельства, что культура, описывающая
сама себя на языке ценностей и установок, которые являются
несоизмеримыми с ценностями и установками других областей
человеческой деятельности и, в особенности, экономической
деятельности, тем не менее, является активным агентом
экономического рынка. Более того, современная культура
не просто погружена в этот рынок как в некую чуждую среду,
но весь ее современный облик складывался под воздействием
именно тех правил игры, которые задает современным и традиционным
институтам рыночный механизм, безраздельно определяющий
формы развития западного общества начиная с XIX века,
но лишь недавно открыто заявивший о своих правах в России.
В этом отношении российская ситуация является уникальной,
поскольку многие процессы, занимавшие в других странах
десятилетия, протекают здесь с такой скоростью, которая
необычайно рельефным образом обнаруживает их механизм
и динамику.
Сама постановка указанного организующего вопроса уже
определяет целый ряд исследовательских направлений и проблем,
которые могут быть описаны и, соответственно, разрешены
в том случае, если использовать язык, задействованный
в экономических и социальных науках. В то же время ответ
на этот вопрос предполагает создание универсальных многокомпонентных
микромакромоделей, позволяющих описывать поведение индивидуального
потребителя и производителя культурной продукции, простирающихся,
далее, к отдельным институтам производства культуры и их потребительским группам, тогда как завершают этот ряд
модели, описывающие функционирование культуры в рамках
общества в целом.
Структура этой проблемной области в целом предполагает
выделение ряда узловых моментов, освещение которых может
иметь наибольшую эвристическую полезность для анализа
культуры в аспекте ее рыночного и экономического рассмотрения.
Фундаментальный вопрос при этом состоит в том, несет
ли в себе современная культура некоторое идеальное содержание,
которое нельзя вывести из недеальных составляющих ее производства
и тех социальных атрибутов (престижности, статусности
и так далее), которые получает потребитель продукта культуры
в процессе его приобретения и потребления. Несомненным
представляется то, что современная культура продолжает
быть пропитанной реликтами иерархических оппозиций высокого
и низкого, эксклюзивного и массового, сакрального и профанного.
Поскольку, однако, эти оппозиции продуцируются самими
институтами культуры, то возникает вопрос о том, не эксплуатирует
ли этот язык те структуры, которые возникли в рамках совершенно
иначе устроенных интеллектуальных, социальных и экономических
систем и которые продолжают существовать в настоящее время
лишь в виде симулякров утерянного образца, и не исчерпывается
ли содержание этих структур функцией легитимации институтов,
действующих по правилам, которые гетерогенны по отношению
к легитимирующему их дискурсу. Данная постановка проблемы
не ставит себе наивно-критической задачи, однако она позволяет
перейти к вытекающему отсюда вопросу о том, что же можно
в настоящее время рассматривать в качестве субститута
«идеального», которое постепенно уходило из поля зрения
европейской цивилизации, уступая место другим — менее
объективным, но и более «операциональным» ценностям.
Этот второй вопрос может быть переформулирован как проблема
потребительской полезности искусства. Сложность ответа
на него заключается в попытке найти определенную общезначимую
меру, которая могла бы задавать для потребителя иерархию
качественности различных продуктов культуры. В попытке
ответить на этот вопрос можно обратиться, например, к темпоральности как фундаментальной характеристике человеческого
существования и попытаться ответить на него с точки зрения
такого измерения, как внутреннее время человеческой
субъективности, которому, возможно, еще предстоит
занять место универсальной ценности в обществе, исчерпавшем
предельную полезность других производимых им благ. В конце
концов, речь может идти о попытке описания культурного
рынка в терминах универсальной ценности, которая играла
бы роль, аналогичную роли денег в сфере экономического
рынка, а также об отслеживании взаимодействия этих двух
систем ценностей. При этом следует исходить из сложного
и комплексного характера символических систем, пронизывающих
коммуникативную структуру человеческого общества, избегая
простых дихотомических решений. Сеть "символических генерализованных
средств коммуникации» (Н.Луман) не является взаиморедуцируемой,
хотя все они обладают рядом изоморфных особенностей, позволяющих
отлеживать широкие структурные параллели. Произведение
искусства является средоточием нескольких символических
кодов, одним из которых и является непосредственное эстетическое
воздействие. Продукт культуры может рассматриваться, таким
образом, и с точки зрения социально-культурной ценности,
которая выходит за границы непосредственно доступного
индивидуального горизонта оценки, и с точки зрения чисто
экономической мотивации, как финансовый актив, имеющий
тенденцию к увеличению своей стоимости, и с точки зрения
социально-властных отношений как признак определенного
социального статуса его потребителя. Это не исключает,
тем не менее, возможности и даже необходимости создания
упрощенных моделей, позволяющих проводить последовательную
аналитическую работу.
Одна из основных проблем современной культуры связана
с информатизацией рынка культуры, который лишен
однозначно маркированных социально-статусных регионов.
Диверсификация форм культурного производства и потребления
(равно как и образовательных стратегий, оказывающих определяющее
влияние на формы потребления культуры) и эрозия их иерархии
погружает потребителя культуры в ситуацию хаотического,
случайного выбора, что ставит перед исследователем задачу
изучения этого информационного пространства как такового,
а также тех влияний, которые вызывают изменение его конфигурации.
В контексте этой тематики особый интерес вызывают институты
экспертизы и художественной критики, выполняющие роль
медиума между сферой «профессиональной» культуры и публикой.
В ситуации все увеличивающейся скорости производства культурных
продуктов возникает вопрос о том, насколько отвечают эти
институты, сложившиеся в индустриальную эпоху, современному
состоянию информационного пространства, и возможно ли
прогнозировать появления альтернативных систем навигации
в культуры. С другой стороны, сам продукт культуры
может быть описан в одном из своих аспектов в терминах
теории информации, что позволяет — в силу универсальности
этого языка — предложить единое описание рынка культуры
на основании информативной составляющей его товаров. Такого
рода описания, равно как и другие возможные универсализированные
подходы, могли бы послужить основанием для введения альтернативных
упорядоченных систем оценки этих товаров, позволяющий
потребителю культурной продукции реализовать в этом пространстве
рациональный индивидуальный выбор.
Для выстраивания моделей индивидуального потребления
культуры и социального функционирования системы культуры
в целом эвристический интерес может представлять привлечение
психологических конструктов, оперирующих модельными репрезентациями
внимания и мотивации, которые позволяют описывать
систему потребления культурной продукции с опорой на психически
локализованные функции. Эти модели дают возможность упорядочивать
в рамках определенных антропологических ограничений те ресурсы, которые могут быть направлены в сферу культуры,
и пропорционально определять их отношение к тем ресурсам,
которые уделены другим сферам человеческого существования.
Оперирование категориями этого базисного уровня может
послужить основание для создания концепций, в которых
культура и другие формы человеческого взаимодействия рассматривается
в рамках единого языка описания и объяснения. В то же время анализ системы мотиваций и динамики внимания может
быть чрезвычайно продуктивным с точки зрения развития
самого рынка искусства, поскольку позволяет опираться
на эффективные маркетинговые стратегии экономического
рынка.
Указанные три подхода к построению моделей культурного
рынка — в категориях внутреннего времени, информации и психологических категориях внимания и мотивации — могут
быть использованы, в свою очередь, при создании комплексного
языка описания различных форм человеческого взаимодействия
— социального, политического, экономического и т. д.
С привлечением этих понятий, по-видимому, может получить
универсальную интерпретацию широко употребляемая после
работ П. Бурдье, но, как нам представляется, до конца
не проясненная категория символического капитала,
удобная тем, что позволяет описывать подсистему культуры
как открыто взаимодействующую с другими — в первую очередь
социальными и экономическими — подсистемами общества.
Введение подобного фундаментального языка описания позволило
бы привлечь к анализу культурного рынка тот высокоразвитый
аппарат экономического анализа, который используется по отношению к деньгам как универсальной ценности,
обеспечивающей функционирование современного общества.
Культура представляет собой чрезвычайно сложный механизм,
складывающийся на пересечении многих факторов и систем
воздействия. Поэтому в рамках последовательной исследовательской
стратегии представляется оправданным поиск аналогичных
систем, которые являются более простыми и, что не менее
важно, менее подверженными идеологическому сопротивлению
попыткам аналитического подхода к ним. С этой точки зрения
уместным предметом анализа являются рынки так называемых
престижных товаров. В перспективе предлагаемого прагматикой
культуры подхода их можно назвать «переходными» рынками,
поскольку в данном случае мы имеем дело, в частности,
с товарами, цена на которые не определяется исходя из их непосредственной и очевидной «материальной» потребительской
полезности, но которые — несмотря на отсутствие «высокой»
культурной легитимации — пользуются устойчивым спросом
на всем протяжении человеческой истории. Сфера этих товаров
может выступать не только в виде удобной модели для анализа,
но и представляет чрезвычайно обширную и перспективную
область исследований. В нее входят как предметы роскоши,
так и предметы коллекционирования, область моды и парфюмерные
товары, те формы времяпрепровождения, которые предлагает
в настоящее время туризм и индустрия спорта, и т. д.
С позиций прагматики культуры они, однако, представляют
интерес постольку, поскольку позволяют ближе подойти к пониманию того, как функционирует культура и каковы основные
доминанты, определяющие весь комплекс производственных
и потребительских отношений в этой сфере. Прагматический
аспект этих исследований может состоять в том, что позволит
культуре воспользоваться опытом тех областей, которым
она традиционно отводила подчиненное место в системе ценностей,
но которые, тем не менее, выработали чрезвычайно эффективные
средства взаимодействия с сообществом потребителей. Ряд
рынков указанной категории товаров дает исследователю
также то преимущество, что позволяет строить поддающиеся
эмпирической проверке модели их экономического функционирования,
что вытекает как из их локального характера, так и из доступности соответствующих экономических и статистических
показателей. Речь, разумеется, идет о том, чтобы предложить
интересные в содержательном отношении, смысловые интерпретации
этих данных, выходящие за пределы неинформативных и формальные
констатаций, что возможно лишь на основании продуманной
стратегии исследований, опирающейся на взвешенную методологию
и ясный характер предполагаемых в этой сфере проблем.
В качестве другой сферы, анализ которой позволяет выстраивать
структурные модели, применимые в области культурного производства,
можно назвать также сферу науки. Основанием для этого
структурного сходства является претензия последней на производство идеального содержания, которое так же, как
и в случае продуктов искусства, не сводится к его техническим
и утилитарным производным.
Помимо обозначенных выше систематических направлений
анализа, каждое из которых намечает лишь самые общие линии
заявляемой прагматикой культуры исследовательской программы,
не менее важным является исторический ракурс исследований,
который только и способен придать систематическому анализу
рефлексивный характер, позволяющий, кроме того, понимать
ограничения и рамки своих собственных подходов. В этом
историческом аспекте предметом особого интереса является
история культурного потребления, трансформация
его смысловых, мотивационных, экономических и социальных
составляющих. Исходя из указанных систематических установок
наибольшее внимание привлекает при этом история культурного
потребления и потребления товаров роскоши (а также других
аналогичных продуктов), стратегии потребления, практиковавшиеся
аристократическими, а затем и буржуазными слоями общества
на всем протяжении человеческой истории, генезис современной
культуры и тех ценностных иерархий которыми она оперирует,
социальная и экономическая история групп, производящих
и потребляющих продукты культуры и сходные темы. При этом
историческое исследование в большей степени предполагает
опору на объективные социально-экономические факторы и
показатели, избегая распространенной занимательной культурологии.
Прагматика культуры как исследовательское направление
предполагает ясное понимание собственно прагматической
составляющей своей исследовательской деятельности, которая
нацелена как на оживление публичных теоретических дискуссий
вокруг тех проблем, которые являются предметом ее научного
интереса, так и на возможность использования ее результатов
в сфере современного культурного производства с целью
динамизации и более эффективного использования культурой
ее потенциала, для выработки адекватных стратегий действия
в быстро меняющейся экономической и социальной среде ее
существования, равно как и для выработки систем навигации
у современных потребителей культуры.
